Про Тату и быка

Жили-были дед да баба
И растили внучку Тату.
Но та внученька была,
Ох, неслушницей слыла.

Раз с подружками она
В лес по ягоды пошла.
Не спросилась убежала,
От подружек там отстала.

Заблудилась, знать, в лесу,
Раз, кричала там: «Ау»
Тата по лесу всё шла,
От подружек вглубь ушла.

Без Наташеньки одной
Воротились все домой.
Дед горюет, баба плачет,
Где искать её не знают.

Ну, а Таточка всё шла,
И тропу в лесу нашла.
«Ох, Наташенька ты зря,
Что по тропке той пошла».

Тропка к домику ведёт,
Яга в доме том живёт.
«Будешь жить ты у меня,
Чтоб хозяйство всё вела. —

Так Яга твердит Наташе, —
Да, варить мне будешь кашу.
Баньку жаркую топить,
Да, не смей меня бранить.

А не то, как осерчаю,
Съем тебя вприкуску к чаю».

Покорилась воле Тата
Знать, судьбе всё это надо.
Только мыслями она,
Дома каждый день была.

Деда слушалась бы, бабу,
Это делать раньше б надо!
А теперь сидит одна,
Возле дома у крыльца.

Кашу утром уж сварила,
Баньку жарко натопила.
Подмела, всё убрала,
Дом в порядок привела.

Ягу в бане искупала,
Ей парку всё поддавала.
Всласть на парилась Яга,
Спать на печку залегла.

Лишь Наташе не лежится,
Ей и ночью то не спится.
Думу думает она:
«Доля горькая моя».

Как домой попасть теперь,
Где дорогу найти ей?
Вот сидит она и плачет,
Волк тропою мимо скачет:

«Что ты, деточка, грустишь,
Со слезами, что сидишь?»
«Как же мне, Волчок, не плакать,
На болоте вязка слякоть.
Я домой уйти хочу,
Но дорогу не найду.
Да, и бабушка Яга
Не отпустит ни когда».

«Горю я помочь готов,
Но не надо, прошу, слёз.
Я дороги знаю все,
Увезу тебя я на спине».

Села Таточка на спину,
Держится за волчью гриву.
Вот он мчит уже вперёд…
А Яга уже встаёт…

Потянулась сладко,
В услуженье зовёт Татку.
Нет её! Она в тревоге,
Отправляется в дорогу.

В ступу старая, садится
И в погоню быстро мчится.
Догнала она волка,
И Наташу забрала.

Привезла её домой,
Как ругалась, оёёй!
Волку хвост оторвала,
Вот такие, брат, дела.

Спать отправилась опять,
От натуги отдыхать.

А Наташа слезы льёт,
У Яги опять живёт.
Села с грустью на крыльцо,
Всё заплакано лицо…

Мимо тут медведь идёт
Во всё горло он ревёт.
«Дядя Миша, не кричи,
Ягу бабу не буди.

А, не то она проснется
И со мною разберётся».
«У меня в носу заноза,
Не дотронутся до носа».

«Ну, давай я помогу
И занозу уберу».
Помогла Наташа Мишке,
Вытащила из носа шишку.

«Вот, спасибо, — он сказал,
Подождал, не убежал.
И к Наташе обратился,
От рассказа удивился.

И сказал: «Я помогу,
От Яги тебя снесу.
Знаю я дороги все,
А тебе удобней на спине».

«Нет, Яга догонит нас,
Будет всё, как в прошлый раз.
Не поеду, не пойду,
Я тебя ведь, подведу».

«Ты не бойся, я большой,
Вместе справимся с тобой.
Увезу я от Яги,
Я хозяин, ведь, тайги!»

Забралась на спину Тата
Ей всего роднее хата,
Там ведь, дед её и бабка
Так в душе ей стало сладко.

Тата едет на спине,
Мишка скачет по тропе.
Но проснулась уж Яга,
В путь отправилась она.

Беглецов догнать сумела,
Мишку тронуть не посмела.
Только девочку взяла,
И с собою увезла.

Привезла к себе в избушку,
И устроила её взбучку:
«Если ты ещё сбежишь,
В погреб к крысам угодишь».

Так ругалась, что устала,
Сильно Тату наказала.
Спать отправилась опять,
На тёплой печке ночевать.

Только Тата не уснула,
Глаз всю ночку не сомкнула.
Хоть реви, хоть не реви,
У Яги всю жизнь живи…

На крыльце всю ночь сидит,
В лес дремучий всё глядит.
Тут быка, вдруг увидала,
Ёлка на рогах его застряла.

Головой мотает он,
Словно разъярённый слон.
Он мычит, копытом бьёт,
Но, а ёлку не стрясет.

«Помоги, мне помоги,
Ёлку с головы мне убери».-
Бык взмолился неспроста,
Просит Нату из-под куста.

Наташа ёлку убрала,
Быку очень помогла.
«Ну, а ты зачем грустишь,
Рань такую ты не спишь?»

Бычок девочку спросил,
Когда её благодарил.
«Заблудилась я в лесу,
У Яги теперь живу.

Но она меня теперь,
Не отпустит домой, поверь.
Я пыталась убежать,
Но она смогла поймать.

Мне старались тут помочь
Волк с медведем, но невмочь.
Да и ты помочь не сможешь,
Душу только растревожишь».

«Я то, точно, помогу,
От Яги тебя спасу.
Унесу тебя домой,
Яге не справиться со мной!

Ты на спину мне садись,
Да, покрепче за меня держись».
Села Тата на быка,
Не сказала Яге: «Пока»

Но Яга сама проснулась,
И к окошку обернулась,
Левый глаз её моргнул,
Меж деревьев бык мелькнул.

«Не уйдёшь!» — Она вопит,
Да на ступе в след летит.
Догнала, почти, что схватит,
Сил, конечно, здесь ей хватит.

Только, что-то не поймёт,
Ей в глаза летит, не мёд!
Это бык свой хвост задрал,
И струёй в глаза попал.

Всю обгадил он до пят.
А «лепёшки» всё летят.
Вся в дерме Яга и ступа,
Дальше мчатся просто глупо.

Не видать Яге ни зги,
«Ты к реке скорей беги»
Как помылась, умывалась,
Вновь догнать быка пыталась.

Вот уж виден бык вдали,
Яга, вновь к нему летит.
Подлетает, чуть не схватит,
Только бык решил иначе;
Снова хвост к Яге поднял,
Жидкостью её обдал.

И летит Яга к реке,
Смыть дерьмо с себя в воде.

Вся помылась, искупалась,
И быка догнать пыталась.
Только в третий раз опять,
Пришлось мыться улетать.

Пока в реке Яга сидела,
Перед быком деревья поредели.
Вышел он из лесу с Татой,
Уж вдали виднелась хата.

Вот и дом, а в доме том,
Бабка с дедом внучку ждали.
Им не верилось, что потеряли.

Вдруг, увидели в окно,
Свою внучку, как в кино.
Выбегали, обнимали,
Крепко, крепко целовали.

И решили, нипочём,
Не расстанутся с Быком.
Жить в хлеву определили,
И досыта накормили.

Лишь, Яга одна осталась,
Да, в лесу том затерялась.
Знать, обиделась она,
В глушь по дальше жить ушла.

Мимо я там проезжал,
Что увидел, рассказал.
Добрый, добрый был финал!
Точно! Я вам не солгал.

Антон Ратников

Собрание текстов, мыслей, записей, фотографий

Рассказ «Татуировка»

— Скажи, а ты бы согласился переспать с татуированной женщиной?
Мы вдвоем сидели у меня и лениво потягивали шерри-бренди. Жанна теребила волосы, задумчиво смотрела в потолок и чесала языком. Я старался собрать мысли во что-то цельное, хмелел и слушал ее вполуха. Но этот вопрос заставил меня поперхнуться.
— Че… чего?
— Если бы я сделала татуировку, то по-прежнему была бы секси?
Жанна захлопала глазками, часто-часто.
— Что это с тобой, родная?
— Кажется, мне чего-то не хватает…
— Татухи?
— Ну да… почему бы и нет?

Я сделал глоток и внимательно посмотрел на нее. Жанне было чуть за тридцать. Если бы не усталые глаза, слишком очевидные морщины и болезненный цвет кожи, ее можно было назвать миловидной. Фигурка, по крайней мере, у нее очень даже ничего. Ни грамма лишнего веса и даже, может, слишком худая. Говорят, тут дело в неврозах. Недаром она так любит грызть ногти.
— Не знаю, не знаю. Как-то это смело, тебе не кажется?
— А что тут такого? Это же искусство…
— Весьма спорное.
— У многих людей есть татуировки.
— У зеков и солдат. Хочешь наколоть себе «Слава ВДВ»?
— Нет. Что-нибудь симпатичное. Бабочку или я не знаю…
— Купола?
— Купола? Нет-нет. Я против религиозной тематики. Все эти святые меня немного пугают, — она встала и зашагала по комнате в задумчивости, — по-моему, самый страшный персонаж в мировой поп-истории – это Иисус. Не находишь?
— Неудивительно, учитывая, что ему пришлось пережить.
— Заметь, до тридцати с небольшим он жил совсем даже неплохо. Не считая небольших отлучек в пустыню.
— Да, говорят диета полезна. Но при чем здесь татуировка?
— Это все вообще ни при чем. Просто мне кажется, мне чего-то не хватает. Понимаешь, это может стать изюминкой.
— Не забывай, татуировка на всю жизнь.
— И что? Любовь тоже на всю жизнь. Но у меня уже было три мужа.
— Три? Ты серьезно? Я слышал только о двух.
— Один муж у меня был секретный.
— Понимаю. Но сразу хочу сказать, я не буду спонсировать это мероприятие.
Жанна закатила голову и рассмеялась.
— Ну уж конечно. Оглянись.
Я огляделся. Моя комнатка действительно не отличалась изысканностью обстановки. Повсюду были навалены книги, газеты, ручки. Шерри-бренди мы пили из чашек. Ужина не было, поскольку у меня отключили газ. Ну и так далее.
— Могла бы так не подкалывать.
— Забудь. Я-то знаю, как серьезно мужчины относятся к своей финансовой состоятельности. Или несостоятельности.
Она села поудобнее и закурила.
— На самом деле, я уже все продумала, — сказала она, — тут есть один тату-салон. В трех кварталах. Работает до полуночи. А сейчас в разгар сезона вполне возможно и ночью. Поэтому давай сделаем это сейчас.
— Сейчас? Ты с ума сошла. Уже двенадцатый.
— Значит, стоит поторапливаться. Я хочу ее сделать. Действительно хочу. Но завтра могу передумать. Поэтому хватай ноги в руки – и пойдем.
— И деньги у тебя есть?
— На наколку хватит.
Мне это стало даже интересно.
— Черт с тобой, — сказал я.
Мы быстро оделись и пошли. По Неве проплывали корабли с резвящимися туристами. Дул резкий, остужающий ветер. Мы шли, закутавшись в одежду. Эхо разносило цоканье ее каблуков по переулкам.
— И что за рисунок? – спросил я.
— Так… Еще не знаю. Что-то романтичное.
— Но в целом тебе плевать?
— В целом – да. Я просто хочу татуировку.
— Кстати, это довольно эгоистично с твоей стороны.
— Что? Делать тату?
— Да. Делать тату без моего разрешения.
— По-моему, ты согласился.
— Нет. Я ничего такого не говорил.
Мы остановились.
— Ну так что? – спросила она.
— Ты ждешь моего благословения?
— Ты же на этом настаивал!
— А если я скажу «нет»?
Жанна фыркнула.
— Ну и что?
— То есть, ты все равно пойдешь в салон?
— Пожалуй, да. А почему бы и нет, малыш?
— Ты пожалеешь об этом завтра.
— Возможно. Но это будет завтра.
Я внимательно посмотрел на нее. Мне стало ясно, что сейчас она переступит через меня и пойдет себе, насвистывая «Венский вальс» в этот тату-салон. Изображать из себя обиженного было бы глупостью.
— Ладно, пойдем, — сказал я.
Мы пошли дальше.
— А вдруг ты разонравишься мне?
— С чего это вдруг?
— Ну, татуированные женщины порой выглядят вульгарно.
— Ха! Ты просто смотришь много порнофильмов. У порноактрис хватает татуировок.
— Я бы не хотел, чтобы моя девушка напоминала порноактрису.
— Уверен?
— Может, только в какой-то отдаленной перспективе…
— Вот мы и дошли.
В тату-салоне сидел молодой сухой парень в кожаной кепке и смотрел «Тернер и Хуч» по маленькому дребезжащему телевизору. Увидев клиентов, он удивился.
— Аптека за углом.
— Надеюсь, аптека нам не понадобится, — сказала Жанна, — мы к вам.
Парень наморщил лоб. Какое-то мгновение в его голове боролось желание досмотреть фильм с лауреатом «Оскара» в главной роли и заработать денег. Конечно же, алчность перевесила. Он выключил «ящик».
— О’кей, — сказал он, — проходите.
За приемной была еще одна маленькая комнатушка. Там скучала какая-то девушка с кричащим макияжем. По видимому, она ведала мейк-апом, маникюром и всякой другой ерундой. На нас она не обратила ровным счетом никакого внимания. Мы прошли в угол. Там была оборудовано место для татуирования. Кушетка, сидение, несколько шкафов, заваленных каталогами с бесчисленным наколками, на стене висели плакаты. С одного из них на нас смотрел лысый бугай, у которого наколок не было разве что на глазах. Он напоминал огромную ходячую вазу. Очень злую вазу.
— А где мастер? – спросил я, смотря как парень копошится в вещах, отодвигает ящики, находит спирт, съемные иглы и прочий стафф.
Парень фыркнул.
— Я и есть мастер.
— Мастер?
— Ага.
Я кашлянул.
— Странно. Мастер татуировок без татуировок?
Парень заулыбался и посмотрел на меня.
— Кто сказал, что у меня нет татух? Одна есть.
— Где?
— Вот здесь, — сказал парень и потрогал себя за мошонку, — показать?
— Нет, спасибо.
— Я так и думал…
Жанна смотрела на все с воодушевлением. Она была словно ребенок, которого пустили в магазин игрушек. Блаженная улыбка не сходила с ее лица.
— Какой рисунок? – спросил парень, закончив приготовления.
Жанна пожала плечами.
— Что-то подходящее для меня.
Парень вздохнул.
— То есть, никакой конкретики?
— Не-а.
— Ладно…
Он встал и подал ей пару каталогов.
— Смотрите, выбирайте. Прейскурант в конце, — он подал брошюру и вышел.
Я тоже взял один каталог, расположился в кресле и стал просматривать. Татуировки были, в основном, довольно скучные. Минуты через три мне захотелось спать. Я зевнул.
— Может, пойдем?
— Нет-нет. Самое интересное только начинается.
— Помни – татуировка – это больно.
— У тебя когда-нибудь случались месячные?
— Нет. А что?
— А то, что женщины привыкают к боли.
— Можно получить заражение крови.
— У него есть дезинфицирующий раствор.
— Что-то я не вижу здесь раковины, в которой можно помыть руки.
— Микробы обходят эту дыру стороной.
У меня закончились аргументы и я сдался. Тут вернулся парень.
— Выбрали?
— Да вот это, — сказала Жанна, ткнув пальцем в картинку. Я приподнялся, чтобы рассмотреть рисунок. И поперхнулся. Это был череп. Довольно пугающий, откровенно говоря.
— Это? – переспросил парень. Выбор Жанны его тоже удивил.
— Ну да. Что такого?
— Девушки предпочитают розы или лилии, на худой конец.
— Я необычная девушка.
Парень пожал плечами.
— Я могу наколоть целого скелета с пятидесяти процентной скидкой.
Жанна подняла глаза.
— Скелета? Возможно. Но не сейчас.
— Ладно.
Парень пошел к столу.
— Эй! – сказал я, взяв Жанну за локоть, — ты в своем уме? Череп!
— В своем, в своем.
— По-моему, это ненормально.
— Татуировка?
— Ага. Особенно такая.
Она вдруг одернула руку. Ее лицо исказилось злобой.
— Не мешай мне, — сказала она сквозь зубы.
— Что с тобой, зая, я не понимаю…
— Да пошел ты! Ты скучный, тупой, недоношенный алкаш! Куда тебе понять!
Я замер, широко открыв рот.
— Чего вылупился, кретин? У меня зубы сводит от тебя! Ты такой же неинтересный, как слоновье говно! Понял?
Мне стало обидно.
— Вообще-то слоновье говно довольно интересно.
— Пошел ты! Не мешай мне. Просто не мешай!
Я убрал руку и посмотрел на парня. Он стоял в стороне, смотря на нас широко раскрытыми глазами. Его лицо вытянулось. Кажется, он не ожидал такого развития события.
— Может, мне выйти? – спросил он. Жанна одернула его.
— Нет уж, давай расчехляй свой аппарат и принимайся за дело, понял?
Парень замотал головой. Он понял.
Потом я сидел в том же кресле, обитом дерматином, хлебал пиво из горлышка (я сходил в магазин), глотал сопли и старался не думать об унижении. В конце концов, думал я, Жанна не так уж и не права. В том смысле, что я действительно нудный тип. Но до этого я думал, что Жанне это нравится. По крайней мере, она ничего не имеет против.
Машинка дребезжала, я пил пиво, пару раз отлучаясь в туалет, Жанна на меня не смотрела.
«В конце концов, я действительно мало зарабатываю», — думал я.
Через пару часов парень выключил агрегат.
— Ну все, — сказал он, — завтра кое-что доделаем и алес!
Жанна покрутилась рукой. На ее предплечье чернел угрожающий череп, похожий на те черепа, которые фигачат на обложки своих альбомов дэд-металл-группы.
— Ну как? – спросила она у меня игривым тоном, как будто ничего не случилось.
— Довольно мило.
— Я знала, что тебе понравится.
Я хмыкнул, она заплатила, мы вышли.
— Что ты такой надутый?
— Вобрал в себя много воздуха.
— Обижаешься?
— Есть немного.
— Ладно, забудь. Ты действительно бываешь нудным. Зато у тебя упругая задница.
— Разве?
— Конечно. Так и хочется схватить ее.
Мне стало приятно. Я даже зарделся.
— Что ж, а у тебя симпатичная татуировка.
— Хрен с ней. Хочешь я завтра ее закрашу?
— Чем? Тушью?
— Чем угодно. Если тебе она не нравится, я от нее избавлюсь.
— Это невозможно.
— Возможно! Мы найдем какой-нибудь способ. Ну, любимый, хочешь этого?
— Хочу кое-чего другого.
— Кое-чего другого и этого.
— Делай то, что считаешь нужным.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, мой огуречик.
Обнявшись, мы пошли домой по тихому переулку, и только ее каблуки стучали: цок-цок…