Мы сделали сыну пирсинг. Учительница против.

«Посоветуйте: как с ней поговорить?»

Учебный год набирает силу, и на родительских интернет-форумах растет посещаемость. Опять проблемы с детьми! Как будто вне школы, на глазах у родителей все с детьми ладно, а как только появляются внешние требования к ребенку, так начинается…
«Это мой ребенок, и будет, как я хочу!» – раздается типичный возглас современной мамы. Пусть даже ребенку уже минуло 12 лет и его психофизиологическое развитие протекает по иным, нежели «мамин хвостик», направлениям, все равно: «Я знаю, что для него лучше».
В том числе – как ему выглядеть, что носить. Ребенка «оформляют» в соответствии с собственным разумением о моде и красоте,
как будто он манекен. Любопытно, что ни в описании ситуаций, ни в комментариях других родителей простая мысль «спросите у ребенка» почти не возникает. Объект – он и есть объект…

Письмо

…Ситуация следующая: мои трое мужчин (муж и сыновья) носят одинаковую прическу: виски подстрижены, на голове «шапочка», которая на затылке треугольником сходится в небольшой хвост, тонкий, не более 2 см. Так вот учительница сказала: хвост отрезать. Причем сказала это ребенку, а не мне. Как бы решить этот вопрос, не трогая голову ребенка? Прическа опрятная, стильная, просто немного выделяется на общем фоне.
…Ребенок, 13 лет, мы сделали пирсинг. Ухо прокололи. Небольшую подковку поставили. Совершенно в глаза не бросается. Со школьной формой (черный костюм) вполне прилично смотрится. Но вот пристала учительница. Снять – и все. А характер у сына непростой, он не совсем уверен в себе. Мы и решились имидж поднять. Целый год шли к этому решению. Хочу поговорить с учителем. Посоветуйте, пожалуйста, какие аргументы привести?

Комментарии

– Это разве мешает? Учится нормально, одет прилично. У школы нет оснований запрещать, вы не в кадетском корпусе.
– Отстаивайте права ребенка. В отношениях с вами учитель должен понимать, что вы не та мама, которая пойдет у них на поводу, лишь бы не связываться. Говорите, что это ваш ребенок и ваш выбор. А то с таких вот пустяков и начинается беспредел.
– Надо говорить, что ребенок в 12 лет уже вполне взрослый и его выбор надо учитывать и уважать. Не их дело – цвет трусов, фасон маечки, ирокезы, татуировка, выбритый затылок, зеленые ногти… (нужное подчеркнуть).
– Требуйте устав школы. Либо украшения в школе запрещены для всех (и для мальчиков, и для девочек), либо сережка в ухе мальчика ничем не отличается от такой же у девочки. Еще ход: пусть изложат свои претензии на бумаге. И распишутся. Вот увидите, не станут.
– На жизненном пути ребенка эта учительница еще попадется не раз: в образе преподавателя в институте, кадровички, начальника на работе. и что, каждый раз давить, прессовать, бежать за уставом? Ох-ох! Ну и родители! В суд на учителя подайте, чего уж мелочиться!
– У учительницы есть какая-то внутренняя аргументация. Ну, допустим, таково ее понимание уважительного отношения к школе. Допустим, она просто консерватор. Надо ее внимательно выслушать. А потом привести свои аргументы. Если, конечно, цель – разрешить проблему, а не поставить «училку» на место. Устав и прочие жесткие меры – это последние шаги, а не первые.
– Я вспоминаю свою школу, как наша классная взяла ножницы и отстригла мальчику – класс, наверное, 10-й был – половину хвостика прямо на уроке. А наш директор (мужчина) накрашенных старшеклассниц отправлял умываться. У тех, кто приходил в школу с кольцами, эти кольца отбирал и складывал в коробочку в своем кабинете. Не знаю, отдавал ли он их родителям потом, или так они и лежат в коробочке до сих пор. Страшно даже подумать, какая судьба ждала бы в нашей школе мальчика с проколотым ухом.
– Какое унижение – менять свой образ только потому, что кто-то к тебе равнодушный этого захотел. И ведь сейчас за вашим поведением в этой ситуации внимательно наблюдает ваш ребенок! Ваша твердая позиция – урок в умении продвигать свою линию.
– Никакого унижения. Дети не на прогулку идут, а в школу. Даже если требования учителя – просто необъяснимая упертость, их следует выполнять. В противном случае полноценно учиться ребенок не сможет. Ведь он не уважает учителя!
– Если вам эта школа так важна, зачем разрешаете детям неформальный поступок? Чтобы отстоять свое желание? Лучше бы объяснили, что наши желания, пусть и, казалось бы, безобидные, как внешний вид, не всегда уместно воплощать в жизнь. Правила есть правила. Ведь им в будущем на работу ходить!
– Самовыражение тут ни при чем. Надо бы научить детей, что одежда – не то, через что самовыражаются. Подсказать другие способы. И что есть одежда (аксессуары, обувь), которую можно носить только в компании друзей, есть же одежда, которая предназначена для школы. Если ребенок различает, куда какую одежду надевают, не возникает претензий и конфликтов.

Комментарий эксперта: «Не родители, а сам подросток должен создавать свой образ»

Часто родителям представляется, что они своим 12–15-летним детям менеджеры и вправе решать все их вопросы, в том числе –
как причесываться и что носить. И уж если допускают экстравагантность в вопросах стиля, только на свой вкус. Из-за этого
у детей возникает множество проблем. Дело в том, что подростковый возраст – время, отпущенное человеку для того, чтобы он начал заниматься жизнетворчеством, чтобы испытал бодрящее ощущение оттого, что создает себя сам.

Пришла пора

Пропустить момент, когда подростка начинает волновать он сам в своем физическом и духовном воплощении, невозможно, потому что от их «тонких рефлексий» сразу дух захватывает: «Я урод… Никто меня не любит… Мне все не идет…» – чего только не навоображают о себе. Одна девочка очень быстро растет и страшно боится, что в конце концов станет слишком высокой. А мальчик, который страдает из-за формы носа, услышав от кого-то, что «нос растет у человека всю жизнь», ужаснулся: я буду наподобие Карлика-носа Вильгельма Гауфа.
И за всем этим – притязания на признание.
Конечно, идет интенсивная духовная работа в отношении определения себя. Появляется стремление быть ответственным за себя, за свои личностные качества, за мировоззрение – начинают работать сразу все звенья самосознания. Ну а на поверхности – озабоченность своей внешностью. Волнует тело, лицо. Это предметы постоянного исследования. И то попытки подражать кому-то, то поиск своей особости. То подвиги физического самосовершенствования, а то полное отрицание себя – до ненависти.
Есть «хорошие» части тела, есть «плохие» – секретные даже для себя, стыдные. Как досадно, что нет совершенства. Тут собственные физические ощущения – там социальные ожидания. Как же все сложно!
Отсюда постоянное раздражение. Родители могут услышать: «Не лезь ко мне, не прикасайся». Отсюда же и напряженность: одни горбятся, шаркают ногами, другие могут быть резкими или «развинченными» в выражении чувств, третьи могут выработать привычку всегда смотреть мимо, тусклым взглядом, как бы демонстрируя свою незаинтересованность и независимость. Потому что это непростой труд – принять себя таким, как есть, несмотря на превосходящих сверстников и на образчики совершенства из телевизора.
СМИ и кинематограф, конечно, играют тут злую шутку: натаскивают на красивые лица, и «просто люди» уже не удовлетворяют завышенным требованиям: «Там руководитель просто ужасная, старая, лет 40, шла бы на пенсию» – так подросток объясняет свое нежелание ходить в кружок. Ему, видишь ли, подавай Оксану Федорову!

Постарайтесь избежать подмены

На фоне этого факт: именно родители покупают ребенку одежду и ведут к парикмахеру. У него очень мало шансов убедить родителей доверить самому покупать вещи, а то и просто взять с собой в магазин. Ведь стоит детям предоставить самостоятельность, результат может быть самым неожиданным. Девочка проигнорирует «очаровательное платьице» и купит «ни на что не похожие» джинсы. А «платьице» станет причиной горьких слез: никто, никто таких не носит.
То же с прической: стричь волосы, не стричь, как стричь – это кому виднее?
А «восхитительный дизайн» их школьных аксессуаров: пеналов, рюкзаков, сумок, кепок – чья это юрисдикция?
Многие родители не готовы выкладывать деньги на приобретение предметов, которые им не по душе, но для ребенка желанны. Иные, напротив, во всем идут на поводу, лишь бы чадо не скандалило. Но типичная позиция – «Я прививаю ему (ей) вкус».
Эта позиция тоже небесспорна: самореализуетесь вы, а не ваш ребенок. А он-то как раз нуждается в стилистической автономности от взрослых. Правда, взрослым это труднее всего понять.
Бытует мнение, что внутренние проблемы внешнего вида может решить обязательная школьная форма. Тогда, мол, «все равны как на подбор», хотя бы и у каждой школы был свой цвет и свой набор утвержденных предметов одежды. А идеально – форма юнисекс: джемпер и брюки, рубашки «поло».
Увы-увы. Потребности возраста в асфальт (в школьную форму) не закатаешь. Вот девочка по окончании строгой школы порезала свою форму на ленты – ритуально, с огромным наслаждением. И выбросила. Теперь она ходит в университет, но каждое утро хватается за голову: что надеть? Ни подобрать, ни выбрать одежду для учебы самостоятельно она не в силах. Проблема у юноши: мама всегда следила за его внешним видом, теперь он уехал учиться в другой город и выглядит запущенным и растрепанным.
Конечно, близкие обязаны обеспечить подростку приятие и поддержку. Но при всей нашей заботе, любви и понимании каждый отрок сможет по-настоящему найти себя только сам.

Владимир КАЗАНЦЕВ,
кандидат психологических наук

1. Размышляя над описанными ситуациями, мы понимаем: всему свое время и место; у каждого своя роль. Не вы, а ваш ребенок-подросток должен работать над собой, осознавать себя как личность, создавать свой образ. Сейчас, а не «когда будет постарше». Сам, как ни трудно. Возможно – в конфликте, в противостоянии «сильным мира сего».
2. Изречение «что наверху, то и внизу» справедливо и для данной ситуации. То есть появление у подростка повышенной требовательности к своему внешнему виду знаменует и начало глубокой внутренней работы над собой. Не менее, а может быть, еще более напряженной. Причем исход борьбы за автономию и осмысленную наполненность собственной внутренней жизни имеет решающее значение для всей дальнейшей жизни человека.

Дочь попросила у мамы пирсинг в подарок и пожалела. Едва та увидела результат — потянулась за плоскогубцами

Школьница из Великобритании пришла на уроки с новой серёжкой в ухе и тут же ушла. Учителя захотели спрятать такую красоту как можно скорее, и из-за этого маме пришлось действовать не самым стандартным способом. Зато такой подход оценит любой батя.

Холли, которая собирается в 2021 году выпускаться из школы в британском Блите, отстранили от уроков, как только та пришла на учёбу после снятия карантинных ограничений. Серьёзным препятствием на пути к аттестату стала самая обычная серёжка.

Школьницу не пустили на уроки из-за серёжки

Её мама Джули знала, что пирсинг запрещён в школе, но всё же разрешила Холли проколоть козелок в правом ухе в качестве подарка на Рождество. Семья планировала, что школьница снимет серёжку перед началом занятий в специализированном салоне, но упс.

Из-за пандемии в Великобритании нельзя даже подстричься — все парикмахерские и салоны красоты закрыты. Ограничения снимут только в апреле 2021 года, пишет The Sun.

Читайте на Medialeaks Обустраиваем гнездышко киберспортсмена. Обзор мощнейшего десктопа MEG Trident X от MSI Серёжка в козелке стала причиной гнева учителей

Джули предложила заклеить ухо дочери пластырем или вообще перебинтовать голову, чтобы другие ученики не увидели серёжку, но всё было тщетно. Учителя решили изолировать Холли в отдельном классе, пока украшение не снимут.

Маме пришлось написать заявление, чтобы школа вновь перевела Холли на дистанционное обучение. Дома девочка не только училась, но и терпела попытки родительницы избавить её от серёжки.

Маме пришлось плоскогубцами вытаскивать серёжку из уха дочери

Перепробовав все подручные средства, Джули так и не смогла вытащить украшение из уха дочери. Тогда в дело пошёл чемодан со строительными инструментами.

Только с помощью плоскогубцев маме удалось вытащить непокорную серёжку из уха девочки. И после такой хардкорной процедуры девочке разрешили вернуться в школу.

Несмотря на победу здравого смысла над пирсингом, мама Джули всё же надеется, что педагоги будут снисходительнее относиться к ученикам.

Я понимаю, что пирсинг противоречит правилам, но это несправедливо. Моего ребёнка наказали за то, что он не в состоянии изменить.

Британские педагоги проявляют суровость не только в отношении украшений. Под раздачу попал мальчик, чья обувь не подходила под стандарты школы.

А другому парню не повезло с причёской: её учителя посчитали слишком экстремальной. Маме такие запреты не понравились, ведь она собственноручно стригла сына.

Мама сделала сыну пирсинг

— Нет! Что я совсем что ли…

— Не ври! Я же вижу что у тебя проколоты уши!

— Ну я … вообщем… я просто хотел попробовать…

Мама села на диван и с грустью посмотрела на меня.

— Чем ты это делал?

— Иголкой, но я её протер одеколоном!

И весь вечер мама говорила, какой это опрометчивый поступок. И надо отметить, что тогда она еще не поняла какие серьезные шаги я делала в то время. И что стояло за этими, вроде бы безобидными поступками?

А процесс шел по нарастающей. Я категорически отказывалась стричься. И через несколько месяцев волосы уже закрывали ушки и сзади чуть-чуть доставали плечи. Мама несколько раз говорила о том что мне необходимо сходить в парикмахерскую. Но я категорически отказывалась.

— Ну если ты хочешь отрастить волосы, ну приведи хотя бы их в порядок! — говорила мне мама.

Я согласилась с этим, потому что ходить лохматой как дикобраз мне тоже было неприятно. Но со стрижками у меня проблем особо не было, моя бабушка-парикмахер вполне справлялась со стрижкой всей нашей семьи. Поняв, что в словах мамы действительно есть смысл, в один из дней я забежала к бабушке и попросила её подстричь меня. Но подстричь с учетом того, что я решила отращивать собственные волосы. Бабушка конечно была несколько удивлена этим, но выполнила мою просьбу. И проблемы со стрижкой были решены. Теперь раз в месяц я приходила к бабушке и она подстригала кончики, ровняла по-необходимости, вообщем делала все чтобы мои волосы росли равномерно и я не выглядела неухоженной. Но это только дома. В школе наш директор был человеком консервативным и строгим. Он не терпел никаких отклонений от школьной формы. И хотя в середине 90-х году понятие школьная форма уже существовала весьма условно, Александр Ильич придерживался другого мнения. Он не признавал макияжа и даже одиннадцатиклассниц он заставлял умываться, увидев их накрашенные губы или глаза. Но пока мои волосы не были настолько длинными, чтобы привлечь его внимание, правда он несколько раз обращал внимание на мои дырки в ушах. А дома я так и продолжала носить сережки, но ничего по этому поводу Александр Ильич не говорил. А касаемо моих волос — я старалась делать пока мальчишескую стрижку, но слегка удлиненную. Вообщем я начала отращивать волосы, что было моей мечтой уже несколько лет. Я засматривалась на девчонок, у которых были длинные волосы. Я завидовала им, мне хотелось просыпаться утром, расчесывать их, заплетать косу или собирать в хвост, мне хотелось носить заколочки, невидимочки и прочие приятные мелочи. А в зеркале я видела только свою мальчишескую стрижку и очень огорчалась по этому поводу. Надо признать, что шаг по отращиванию собственных волос был для меня серьезным решением, как в дальнейшем таким же серьезным решением стал прием гормонов. Но об этом позже.

Теперь моим постоянным занятием после школы стало «приведение себя в порядок». Я смотрела на девчонок в школе, я тайно завидовала им. Они могли носить юбки, платья, джинсы, топики и много другое. А я? А я — нет! Но я училась, я старалась обращать внимание на то, как одеты мои одноклассницы, как они ведут себя. Я впитывала это как губка. А дома я продолжала совершенствоваться. Из маминого гардероба были тайно изъяты несколько трусиков, два лифчика — эти вещи я уже сделал своей собственностью. Я начала собирать собственную косметичку. Я сшила из кожзаменителя маленькую сумочку в которую начала складывать необходимые для макияжа вещи. У меня появились, перекочевав из маминой косметички за ненадобностью, черный карандаш для подводки глаз, тушь, тени и несколько помад. В дальнейшем, уже поступив в техникум и получая стипендию, я существенно расширила свою косметичку. Кожаную сумочку заменила изящная косметичка. Расширился выбор помады, появился тональный крем, карандаш для контура губ, несколько видов теней. Я обзавелась собственным дезодорантом и духами. Но это все будет только через год, а сейчас я хочу рассказать о своем первом мальчике. О Жене…

Женя. Имя это — это имя моего первого мужчины! Это имя я вспоминаю с любовью и даже наверное нежностью. Имя этого человека хранит во мне самые разные чувства. Но это имя того, кто дал мне возможность понять мою женскую сущность, он почти сделал меня женщиной. А как это было? Вот как…

Мое желание переодеваться и менять свой образ с мужского на женский стало уже привычным для меня. Я больше не испытывала никаких угрызений совести, не было того стыда и даже я стала замечать что этот процесс становился для меня естественным. Я раздваивалась, у меня было два Я. Одно — внешнее (мужское), оно существовало в школе и дома при маме, и внутреннее (женское) — с этим я можно было общаться только наедине. Но мое внутренне Я рвалось наружу, оно кричало, ему было тесно. Мне уже не хватало того чтобы просто одеться женщиной, мне хотелось чтобы меня кто-то признавал как женщину. Как я это сделала? Просто.

У меня был школьный друг, звали его Женей. Мы учились вместе, вместе возвращались из школы и творили маленькие мальчишеские пакости. Одной из наших пакостей, была первая попойка в 14 лет. За год до нашей попойки мама ездила отдыхать в Болгарию и привезла оттуда несколько бутылок вина. А началось все с того, что мы просто сбежали с уроков и сидели у меня дома и не знали чем заняться. В целях добывания денег мы иногда продавали нашему дворовому хулигану по небольшой бутылочке домашнего вина, которое ставила моя мама из ягод черноплодной рябины. В очередной раз окончив слив вина из разных емкостей в одну бутылку и доведя водой уровень в опустошенных емкостях до исходного мы с Женькой призадумались. А почему мы все продаем Витьке? Может и самим пора испытать прелесть состояния алкогольного опьянения?

— Жень, давай попробуем вина? — предложила я.

— Давай. Но только страшно!

— А мы по чуть-чуть…

К тому моменту меня уже посещали мысли об употреблении алкоголя. Но меня тревожила одна мысль. Я видела и много раз слышала о том, что взрослые «находясь под градусом» разбалтывали разные секреты. И меня пугало именно то, что я разболтаю свой ГЛАВНЫЙ СЕКРЕТ!